В зал уголок: Мягкие уголки в зал — 70 фото

Некоторые фирмы предлагают также услуги по точной подгонке размеров отдельных модулей под конкретное помещение. При планировке кухни необходимо учитывать ее форму и размер

Посетители «мягкие уголки в зал, фото» так же искали мебель:
кухонные гарнитуры, шкафы-купе внутри, антикварная мебель из франции, кресло-качалка, трюмо трельяж купить, Украина

Amazon.

4,6 4,6 из 5 звезд 526 оценок

Служба поддержки клиентов

Служба поддержки клиентов

Наша служба поддержки клиентов, специализирующаяся на крупных товарах, отправленных с Amazon, готова помочь с вашим заказом. Свяжитесь с нами по телефону или в чате 7 дней в неделю.

В настоящее время недоступен.
Мы не знаем, когда и будет ли этот товар снова в наличии.

Цвет: Белый

Стиль: Угловой зал Дерево

• С отделкой из ламината Fresh White
• Размеры в сборе: 30,5”Ш x 72” В x 19” Г
• 1 скамья, 2 фиксированные полки и 1 регулируемая полка
• 4 фиксированных металлических крючка
• 2 выреза в база для размещения плинтусы

Прочность

4. 4 4.4

Соотношение цены и качества

4.1 4.1

Простота сборки

3.9 3.9

Просмотреть все отзывы

Your Corner Dark | Книга Десмонда Холла | Official Publisher Страница

One
Фрэнки поставил пустое ведро с водой на обочину крутой горной дороги, которая была достаточно широкой для седана и двух откормленных коз. Солнце только-только начало пригревать, почта еще не работала. Тем не менее, Фрэнки смотрел на ветхое здание. Его письмо о стипендии может быть внутри. Это было почти все, о чем он думал в эти дни. Если оно придет — если оно принесет хорошие новости, — он вскоре может отправиться учиться в Америку. Ямайка была настолько банкротом, что вряд ли могла позволить себе надежду, но надежда была светом для Фрэнки, и он часто сиял им.

Вдалеке простирались мили пышных зеленых лесов и полей, а за ними — столица Кингстон. Горстка двадцатиэтажных зданий стояла в центре горизонта. Рядом с Олимпийским стадионом, где он когда-то видел эстафетную тренировку ямайских спринтеров, располагался кампус Вест-Индского университета. Фрэнки знал, что сможет поступить в их инженерную программу, но все, что гарантировал ямайский диплом, — это долги. Трудно было найти работу для молодежи.

Комары обведены. Фрэнки засунул указательный палец в уголок глаза и убрал мертвый. Он изучал его — его собственная карьера могла бы быть такой же недолгой, даже если бы у него была возможность учиться в Аризонском университете. Старший брат одноклассника недавно вернулся из Америки — он не смог устроиться на работу, несмотря на то, что у него была девятка.0003 степень магистра

Рёв двигателя нарушил утреннюю тишину. Черная «Тойота» неслась к нему с горы. Громкий бас и пульсирующий ритм пронеслись по влажному воздуху, хриплый голос Сиззлы и лирика в стиле регги лились из автомобильной стереосистемы. Длинная жилистая рука его дяди Джо высунулась из окна сиденья для дробовика, в его руке «глок» медленно вращался по узкому кругу, как хищник, выслеживающий добычу.

Фрэнки улыбнулась, но снова ухмыльнулась. Его дядя всегда держал патрон в патроннике. Чтобы потянуть затвор, требовалось время, а времени было то, чего не было, когда дела шли плохо. Дядя Джо держал палец на спусковом крючке, а на дороге было много выбоин. Шаг влево или вправо, чтобы выйти из зоны досягаемости, был бы разумным поступком, потому что случались несчастные случаи. Но Фрэнки стоял на своем.

«Тойота» остановилась перед Фрэнки. «Поп, поп, поп, поп!» — крикнул дядя, его толстые коричневые дреды делали его угловатое лицо еще более угловатым. Он опустил пистолет и вытянул кулак. Фрэнки толкнул его своим, уловив запах травы, такой вонючий, что, должно быть, это было хорошо. Красные глаза дяди Джо подтвердили это. Ice Box был за рулем, охватывая своим массивным телом сторону водителя. Он был одним из силовиков Джо. Его друг, Бак-Бак, сидел на заднем сиденье и разговаривал по мобильному телефону.

«Что, племянник?» — спросил Джо. — Вы слышали о стипендии?

Фрэнки не мог никуда уйти без этого вопроса. — Еще нет, дядя.

Джо откинул локоны, глядя на него. «Если ты его получишь, ты сбежишь из Джемдауна. Ты собираешься покинуть свой народ. Джо все еще улыбался, но его слова были похожи на пощечину.

«Я не убегу, дядя».

Джо поднял руку — подождите — когда зазвонил его телефон. Он обыскал свои карманы, вытащил телефон-раскладушку и блэкфон и ответил на блэкфон.

Фрэнки знал, что телефон-раскладушка был предоплачен, и ничто не связывало с ним имя его дяди, а в Блэкфоне было специальное шифрование на случай, если ему придется послать сообщение.

Как будто Джо только что отправил сообщение со своим dis: Ты собираешься сбежать из Jamdown . Конечно, Фрэнки хотел уехать с Ямайки в поисках работы в Америке, как и все его друзья. Ямайка была похожа на запутавшегося родителя: вы любили ее, но в то же время хотели ее покинуть. Вы говорили об этом плохие вещи, но вы бы разозлились, если бы кто-нибудь другой сказал об этом что-то плохое.

Фрэнки хотел это объяснить. Он ходил взад-вперед, пока его дядя лаял на того, кто был на другой линии.

Наконец Джо отключил телефон. — Да, племянник.

— Я не убегу, дядя, — снова сказал Фрэнки. «Как только я устроюсь там, я вернусь, чтобы сделать что-то важное для Ямайки».

«Большие вещи, а?» Джо медленно кивнул. «Амбиции важны, просто не забывайте, здесь вы родились, здесь вы должны пустить свои корни. И вы должны остерегаться Вавилона. В Америке он даже больше, чем Jamdown».

Фрэнки понимающе кивнул в ответ. Для его дяди и всех растафарианцев «Вавилон» означал коррупцию в правительстве и полиции. Джо любил бранить Вавилон не меньше, чем курить марихуану.

— Все злодеяния и притеснения, которые они совершают, — это грех, скажу я вам, — продолжал Джо. «Они позволяют богатому человеку в костюме и галстуке красть деньги, которые им даже не нужны. Бедняки воруют, чтобы поесть, и попадают в тюрьму». Он сильно всосал зубы.

Фрэнки перевел взгляд на почту, потом снова на Джо. «Но, дядя, вы выполняете работу для PNP».

У Джо было -о, пожалуйста, -е выражение лица. «Я работаю с дьяволом, который мне платит. Но это не значит, что я не буду называть их дьяволом. П-Н-П, — он медленно вычерчивал буквы, — это должна быть Народная национальная партия. Теперь ты собираешься стоять там и говорить мне, что они действительно делают что угодно для человек , кроме как скармливают им фальшивые теории о том, как люди живут? Он постучал пистолетом по боку машины. «И еще одна шутка. JLP. Ямайка Лейбористская партия — они не создают достойных рабочих мест для нормальных людей».

Фрэнки скрестил руки на груди. В последнее время он много читал об Америке — он мог бы провести там четыре года! У них тоже было две основные партии. Насколько он мог судить, JLP была консервативной, как и Республиканская партия, и заботилась о бизнесе. ПНП была либеральной и отстаивала права рабочих. Но это не могло быть так просто. Некоторые дети в школе были очень политизированы, но Фрэнки думал, что они просто повторяют то, что говорили их родители. Станет ли он более политизированным, если уедет в Америку? Сейчас его не было здесь, в Джемдауне.

Джо покачал головой. «JLP, PNP, что угодно, каждая гребаная политическая партия — одно и то же». Он нахмурился. «Да, приятель, как я уже сказал, я должен работать с ними, но я не обязан соглашаться с их чушью». Он посмотрел в сторону Кингстона вдалеке. «Они защищают меня от полиции, и я получаю их голоса. И ты знаешь, как это важно, верно? Кто выиграет голосование в Кингстоне, тот выиграет и на Ямайке. Говорю тебе, это просто одна большая херня».

Растафарианский акцент Джо был настолько сильным, что иногда даже Фрэнки было трудно его понять. Но сомнений в том, что он был за людей, не было. Вероятно, именно поэтому все в его отряде так его любили.

Коробка со льдом постучала Джо по плечу. — Мы опоздаем, мон.

Джо повернулся к Фрэнки. — Я бы подвез тебя, но у меня дела в городе. Позже, племянник. Он хлопнул по приборной панели. Тойота отъехала.

Фрэнки смотрел, пока волна пыли, поднятой шинами, не осела. Когда Джо был рядом, всегда было интересно, даже если на самом деле ничего не происходило. Фрэнки нравилось это волнение. Он знал, что не должен. Жизнь отряда была не для него. Но все равно.

Пришло время вернуться к работе. Он направился к старой колонке на другой стороне дороги. Поставив под него ведро, он повернул железную ручку. Вода хлынула наружу, вода, которую он и его отец использовали для питья, приготовления пищи и смыва туалета. Ведро наполнилось, он схватился за ручку и начал свою интеллектуальную игру: чтобы его повседневная работа не превратилась в высасывающую жизнь скуку, он бросал вызов себе и не проливал ни капли. Он выпрямился, но слишком быстро; вода хлынула на металлический обод. Фрэнки замер. Проигрыш еще до того, как он начал, сделает его путешествие в гору бесконечным. Вода успокоилась, затем успокоилась. Он выдохнул, сделал медленный шаг. Следующий шаг, следующий. Шагая по дороге, он двигался все быстрее и быстрее, вкладывая в игру больше шкуры, решив ничего не пролить.

Две мили до дома, мышцы рук горели. Он остановился, чтобы переложить ведро в другую руку.

Пройдя ряд цветущих деревьев хлебного дерева, Фрэнки посмотрел на раскинувшуюся в овраге зелено-кофейную плантацию, которая росла там десятилетиями. Голубые горы были покрыты туманом, как изысканные драгоценности. Это может быть живописный вид, подумал он, что-то, что может принести туризм и деньги. Это даже не займет много строительства. Небольшой трактор-погрузчик и несколько добровольцев могли бы помочь. Проблема заключалась в городе через дорогу справа. В Стони-Маунтин располагался бетонный центр содержания под стражей для несовершеннолетних, настолько массивный и переполненный, что это был практически отдельный город. Солнце отражалось от ручья, который струился вниз, и Фрэнки с тоской смотрел на него. Выше горы были подземные ручьи, и он знал, что должен быть способ, чтобы вода спускалась вниз — как римские акведуки — в его собственный город. Люди привыкли к часовому путешествию за водой каждый день, но так не должно было быть! Это было чем-то, что он мог бы сделать для своего города, для других, подобных ему, когда он вернулся из Америки со степенью. Если бы только он мог добраться туда. Он снова отправился.

Когда дорога выровнялась, напряжение в ногах ослабило Фрэнки, и он въехал в Трою. Лачуга мясника, маленькая начальная школа, ромовый бар и универсальный магазин мистера Брауна, где работал Фрэнки, еще не открылись. Он прошел мимо нескольких домов с одной спальней, почти таких же, как его собственный, затем взглянул на свое ведро; маленькие зыби плескались о борта, но не пролилось ни капли. Ага!

Затем тишину прорвал крик, за которым последовал вопль. Фрэнки осмотрел местность. Проклятие. На поляне сразу за его домом Гарнетт, еще более афроамериканский, чем когда-либо, сердито жестикулировал в сторону кого-то, растянувшегося в грязи.

Какого черта здесь делает Гарнетт? В прошлом году он уехал из Трои, ко всеобщему облегчению, особенно лучшему другу Фрэнки, Уинстону. Гарнетт всегда преследовал Уинстона. Теперь Фрэнки заметил красивую одежду — потертую джинсовую рубашку и штаны. Хм? Гарнетт не был достаточно умен для оплачиваемой работы.

Он должен был заключить контракт с отрядом Кингстона. Целая куча ребят этим занималась.

И теперь Фрэнки точно знал, почему Гарнетт был здесь. И кто был на земле. Он поставил ведро с водой как раз в тот момент, когда Гарнетт прыгнул к Уинстону и пнул его ногой в живот. — Хаффи, учись уважению! — рявкнул он.

Фрэнки оценил ситуацию: рубашка Гарнетта облегала его тело — ни спереди, ни сзади не торчало оружие. Поэтому он побежал вперед.

Уинстон откатился, схватившись за живот. «Я ничего не имел в виду».

Фрэнки бросился на Гарнетта, готовясь нанести еще один удар, врезавшись плечом в спину Гарнетта.

Они соскользнули на грязь. Гарнетт замахнулся, подрезая нос Фрэнки. Со слезами на глазах Фрэнки нанес ответный удар, ударил костяшками пальцев по ребрам Гарнетта — раз, другой. Гарнетт свернулся клубочком, как паук, который вот-вот умрет, а Фрэнки подпрыгнул, готовый продолжать раскачиваться. Медленно отступая, глядя на Гарнетта, он сказал: «Уинстон, чувак, ты в порядке?»

Гарнетт медленно развернулся, медленно встал, грязь на его модной рубашке, джинсах, на щеке. — Я вижу, как твой дядя проезжает мимо, — усмехнулся он. «Ты большой человек только потому, что он защищает тебя».

Это было правдой. Мысль о Джо была единственным, что удерживало сейчас Гарнетта в страхе.

— Просто иди, — сказал Фрэнки так спокойно, как только мог. Но он знал, что это еще не конец.

Уинстон храбро пробрался к ним. «Тебе повезло, что Фрэнки остановился, иначе тебя бы хорошенько избили», — усмехнулся он.

Фрэнки ударил Уинстона по руке; подстрекательство Гарнетта только усугубит ситуацию. Но Уинстону всегда приходилось сохранять лицо.

Гарнетт причмокнул губами, словно его рот был полон горьких фруктов. — Я еще не закончил, — сказал он, угрожающе растопырив пальцы, прежде чем повернуться и уйти.

«Что он вообще здесь делает? Я думал, он ушел». — сказал Фрэнки, как только Гарнетт оказался вне пределов слышимости.

«Не знаю. Навещает свою маму?

«Возможно. Ты в порядке?»

Уинстон шлепнул себя по большому животу. — Хорошо набито, мон. Он стоял там, выпятив грудь, как будто он только что дрался с Гарнеттом и победил.

«Итак, чем ты его разозлил на этот раз?»

Уинстон ухмыльнулся. «Я просто показываю на его модную одежду и спрашиваю, выиграл ли он подарочный сертификат в долларовом магазине». Глаза Уинстона метались из стороны в сторону. Потом тихим голосом сказал: «Подожди, пока он не обнаружит меня и в банде».

Фрэнки уставился на него. «Банда? Какая банда?

Глаза Уинстона расширились. «Ш-ш-ш».

Фрэнки обернулся: Гарнет вернулся? Нет, но почти так же плохо, как пришел Самсон. Отец Фрэнки был мускулистым мужчиной, на полфута ниже Фрэнки, но из-за ярости он всегда казался на полфута выше.

«Фрэнки!» — заорал он. «Что за чертовщина? Я не могу в это поверить, вы тут деретесь на улице!»

«Да, Спэниш Таун, ты, папочка, побьешь тебя дубинкой!» Уинстон улюлюкал, как будто они все еще были в начальной школе.

Быстрые рубящие шаги Самсона навевали воспоминания о прошлых побоях, каждое из которых сопровождалось какой-то версией Мой папа бил меня по заднице, пока мне не исполнился двадцать один год! Фрэнки было почти восемнадцать, он слишком стар для этого. Тем не менее, он отшатнулся, приготовился.

Рука отца зависла над пряжкой ремня. «Я не хочу, чтобы вы дрались на улице! Сколько раз мне тебе говорить?»

Фрэнки хотел сказать, что это было не так, как в прошлый раз, это был Уинстон, он не мог отвернуться от своего лучшего друга. Вот как обстояли дела. — Гарнетт начал это, — вместо этого выпалил он. Эти слова были легче, потому что он знал, как его отец относился к Гарнетту.

«Что?» Слюна потекла изо рта Самсона. «Не вините никого в этом».

«Ты даже не хочешь знать, что произошло!»

В глазах отца мелькнуло смущение. Фрэнки знал, что он не привык к такому отпору, не на публике. Фрэнки обычно пытался заставить все работать, шел по натянутому канату, когда приходилось. Но он только что сделал действительно хороший поступок — заступился за своего друга — и его отец как будто не хотел об этом знать…

— Я тебя побью. Самсон снял ремень и хлестнул им по воздуху так быстро, что Фрэнки не успел увернуться, и ударил Фрэнки по бедренной кости, словно удар током. Следующий удар пришелся по спине Фрэнки. Развернувшись, Фрэнки схватился за отлетевший конец. Он промазал, но этого было достаточно, чтобы шокировать Самсона. Его отец на мгновение постоял там, тяжело дыша, а затем ринулся обратно к их дому.

Фрэнки посмотрел вслед отцу, затем перевел взгляд на Уинстона, который поднял голову Фрэнки в знак приветствия. Но потом он подошел для их особого рукопожатия — ударов кулаками, щелчков и скрещенных локтей — и сказал, что зайдет в магазин, где Фрэнки работал после школы. Он шел осторожно, сгорбившись в талии, грудь больше не выпячивалась. В конце концов, Гарнетт хорошо с ним справился.

Фрэнки смотрел, пока Уинстон не вернулся домой; он не верил, что Гарнетт не подкрадется и не набросится на него. Обернувшись, он чуть не опрокинул ведро с водой. Это было бы хреново! Он наклонился, чтобы поднять его, закончить свою ежедневную игру по доставке воды, не пролив ни капли. Острая боль заставила его вздрогнуть, и ярость на отца вспыхнула, чувство несправедливости было подобно бешеной собаке, с которой невозможно было договориться.